кости

уже не представляю себя без костей. раньше - меньше: не было этих вечных вен под полупрозрачной кожей, неуклюже выпирающих отовсюду конечностей, когда ты уже не помнишь удобного стула или кресла - все они становятся изощренными приборами пытки. не можешь больше подолгу писать за столом, так как локти впиваются в его поверхность и начинают ныть, переходя затем в ощутимую боль, спустя каких-нибудь тридцать секунд. 

в противоположность этому, мне всегда нравились женщины без костей. такие, чтобы пальцы утопали в их коже и том, что под ней. все слои - упругая съедобная подушка; хочешь вгрызаться в нее, засасывать в свой рот их щеки - в общем, нездоровая любовь к их бескостным телам, да и только. с другой стороны, процесс наблюдения мне нравился гораздо больше, чем по факту прикасаться к ним. особенно к черноволосым или что-то вроде того. мою возбужденность всегда как рукой снимает, и даже в темноте я чувствую как эти жесткие темные волосы пытаются меня поглотить. при всем при этом у них всегда есть в запасе что-то типа любопытного факта о том, что они умеют доить коров,  так как думают, что раз уж я сумасшедшая, то вне всяких сомнений поведусь на подобные уловки. иногда даже очень да. не потому, что я считаю это чем-то любопытным или привлекательным, но лишь в связи со своими собственными воспоминаниями, когда я с шести лет заставляла себя не спать, чтобы бабушка взяла меня пасти коров. она вставала около четырех или пяти утра, с вечера приготавливала всевозможные салаты, вареные яйца и свинину, твороги, печенье, конфеты, тому подобное. на меня надевали несколько штанов и теплых носков, бесформенных шерстяных кофт и курток - все это застегивалось, заправлялось, чтобы к обеду ты, умирая от жары, услышал на свои жалобы вечную фразу: "пар касьцей ня ломiць". потом мы шли сквозь туман с двумя коровами через полгорода на поле и ты чувствовал себя сумасшедшим ученым или поэтом первой половины девятнадцатого века. иногда туман был такой густой, что последних едва можно было различить на расстоянии вытянутой руки. мне нравился их запах, смешанный с растениями и деревьями в росе. иногда мы проходили у пруда, где сквозь ивы пробивались первые лучи солнца и окунались в воду. все казалось таинственным и насыщенным. ароматы и заливающиеся птицы были единоличными владельцами этого места. мы приходили на поле и были одни пару-тройку минут, затем хозяева приводили других коров, а мы углублялись все дальше от дороги в поле и так до тех пор, пока не собиралось стадо из пятидесяти или больше коров. а мы все шли. всегда разными маршрутами. решали не мы, а сами животные. нам оставалось только контролировать, чтобы они не ушли к строениям или культивируемым полям. спустя пару часов приходил мой двоюродный брат с сестрой. тут же начинались бесконечные шуточки и анекдоты, сумки с едой опорожнялись и мы пили кофе и ели оливье, крабовый салат или соленый творог со сметаной, хлеб и колбасу - так четыре или пять раз за день до заката солнца. в обед одного или двоих из нас посылали в магазин купить мороженое. развалившись на огромных валунах, которые были повсюду, мы ели, наблюдали, пили газировку и приторно сладкий чай. губы обветривались к вечеру, лицо горело, голос становился сиплым и все тело пахло травой и свежим воздухом.