утро начинается в час или два дня с урока немецкого, ванны, состоящей из пены и быстрых сборов. на улице беспросветная метель. и чтобы успеть до закрытия керамической мастерской и забрать наконец глазурь цвета "антично матово-зеленый" мы, дойдя до соседнего здания от нашего, запрыгиваем в такси. солнце уже затопило все арки уродливых новостроек и счастье разливается медленно и решительно по всему телу. наконец приехали. бывший штаб бабарико напротив. вспоминаем историю с таксистом, который подвозил нас когда-то и неожиданно решил пойти за компанию и поставить подпись. все это время нам указывают путь повсюду разбросанные пригоршнями сторожа государственных заброшенных объектов.
внутри - красно-зеленый флаг размером с полстола, наклеенный горизонтально на кусок фанеры.
внутри - вход в полухипстерскую мастерскую, где девушка на ресепшене обращается ко мне умилительно вежливо, будто бы подавляя желание обнять - так бывает, когда на твоем пальто значок с бело-красно-белым флагом времен начала девяностых.
на комаровке пахнет таджикскими специями и унылые продавщицы с мясом сомнительной свежести. мы конечно же покупаем специи и пытаемся быть счастливо надменными перед продавщицами пирожных и фирменного магазина "красный пищевик", стараемся быть заинтересованными перед продавцом мягких сыров, который в одной и той же кожаной кепке и куртке уже лет тридцать. открытая часть рынка намного притягательнее - отвратительны и похожи на пятидесятилетних шлюх с жуткими следами обморожения только продавщицы фруктов. там - знакомая якутка-продавщица орехов. у нее всегда очередь из старичков и старушек - той редкой прослойки пенсионеров, которые действительно заботятся о своем здоровье и несмотря на залатанные куртки или съеденные молью шубы, идут и покупают раз, а то и два раза в месяц у вечной и всегда спокойной якутки, сухофрукты и орехи рублей на тридцать, а иногда и на сорок. далее - первый магазинчик от главного входа с кофе. мы ходим только туда потому что в восьмидесяти процентах у них не паленый кофе и зеленый чай с жасмином, продавщицы с чувством юмора. от комаровки до станции метро "академия наук" череда неиссякаемых секондов, в которые мы упрямо заходим, не желая ничего покупать. конечно покупаем. для нас придумывают по надуманным предлогам скидки. как-то внезапно заглядываем в битлджус. я ухожу, хочу сходить еще в один секонд в соседнем здании. на каждом перекрестке тесной улицы по компании милиционеров. смотрят на меня с секунду, за мгновение до того как я прохожу мимо и скрываюсь за дверями магазина. далее мясные тарелки и нефильтрованное пиво и розовые вина, крем-суп и смородиновые настойки, конечно же чаплин на стене и старики за столиками, зашедшие после работы отметить прошедший день рождения и выпить пару чашек зеленого чая или минеральной воды. за противоположным столиком хипстер лет сорока и девочка с виду не достигшая совершеннолетия, но по характерности движений заметно, что ей далеко не шестнадцать, а каких-нибудь двадцать или девятнадцать и она вся в любви, изрядно похудевшая за последние месяцы от обильного секса и мимолетного счастья, в которое до сих пор не может поверить. они каждые десять минут целуются в засос, но зрителям спустя каких-нибудь полчаса становится очевидным, что пик их отношений уже прошел и через пару недель или даже неделю они разойдутся кто куда.
мы решаем идти пешком, пока я не скажу, что можно спуститься в метро. где-то возле цума илья понимает, что я не скажу этого дойдя до самого старого аэропорта, где мы возможно возьмем такси. где-то возле филармонии, наблюдая воодушевленность всех окружающих, решаем продолжить и идем дальше. на интернациональной заходим в бар, где в окошке горит неоновый дэвид боуи - крошечное заведение, где нам предлагают сесть на подоконник, который на тот момент еще свободен. с посетителями за стойкой бармены общаются как с друзьями, хотя, это очевидно по мелочам, почти все они, за исключением шестидясителетнего мужчины с россыпью настоек на подносе, пришли сюда впервые. шот бузины с лавровым листом и джином. уходя, илья вместо прощания бросает "жыве рок-н-ролл!", которое конечно же воспринимается в нужном ключе. все поочередно говорят "ЖЫВЕ!", пока я наконец не открываю дверь, и кричу уже скорее в улицу, чем в сторону бара "ЖЫВЕ БЕЛАРУСЬ!" - мне навстречу около семи парочек, каждая из них, также поочередности, но совершенно отчетливо, будто разорванные партии в композиции, "ЖЫВЕ!", "ЖЫВЕ!", "ЖЫВЕ!" буквально за сутке в "голосе" за переговоры проголосовало полмиллиона человек.
мы идем дальше, проходя ограду тюрьмы. илья говорит, что там сидит бабарико. я начинаю кричать, отчего-то припомнив:
""стоять на месте, руки за голову!" - орет мне "директор мира".
ему, наверно, власть ударила в голову,
приобретенный синдром командира.
с этим парнем опасно иметь дело -
он может ударить тебя с размаху.
так что лучше поберечь своё тело
и про себя послать его на хуй!"
далее илья тянет меня в бывший бар "валерия". я там, конечно же, еще ни разу не была. мы идем в дальнее помещение, где мы впадаем в дикий восторг - в середине, где осталось пустое место, во всю танцуют под майкла джексона женщины из гос.служащих лет за пятьдесят /та самая категория людей, которая встречалась на немиге со своими коллегами, чтобы потом влиться в общую колонну воскресного марша и рассказывала истории вроде: выбегаю я из дома, а мой внук мне кричит: "куда ты идешь?" на мероприятие - отвечаю. а он мне в ответ: "бабушка, что же это за мероприятие, на которое ты каждое воскресенье ходишь?!" - звуки одобряющего громкого смеха/, подключившие свою музыку на флешке к одинокой, но мощной колонке. они встречают нас восторженными криками, так как в отличие от ранее заходивших и тут же убегавших в страхе компаний мужчин, мы не теряемся и начинаем пританцовывать, еще не успевая толком зайти в помещение, распивая очередную кружку пива в такт песенкам модерн токинг и так далее и тому подобное, бросая на прощание воздушные поцелуйчики.
далее до самого динамо я отчего-то пою, почти кричу "ich weiß nicht zu wem ich gehöre". повторяю несколько раз.
в хулигане отчего-то готовят малиновый лимонад вместо грейпфрутового.
уезжаем на такси около полуночи. водитель бросает фразы вроде "боженька - не фраер, он все видит!" и отчего-то вспоминает август и какого-то кровавого урода
