и я ухожу. бреду сквозь городские пустыни - кругом хлорированная пустота снега. пятна-ничто избороздили природный ландшафт видимого: велодорожки, евроопты, аптеки, парк горького. въедливая известь испепелила меня - внутри лишь плотность дерева. шаги легки и наобум перебегают на сторону, прилегающую к парку. совершают движения его огибая, пробираясь сквозь ещё никем нетронутые скопления нирваны. я - первооткрыватель этих территорий. в сговоре с оставленным узором подошвы моих ботинок через сотни лет на этом месте вырастет растительность. может раньше.
сталинки. сталинки всюду.
вся власть советов огулом продолжает нависать над чувствами людей. гофрированные скелеты, в которых я продолжаю мечтать обитать.
только там.
в сталинках начала пятидесятых годов.
вдыхать их плоть и сырость подвалов, восхищаясь украдкой балюстрадами балконов, рамами на венецианский манер.
и кто-то идет за мной не ускоряя шаг. и кто-то отстукивает синкопы моих шагов. а я не могу обернуться. не могу обернуться на улице, выходящей руслом к обелиску, не могу оглянуться от жёсткой синкопы в ушах.
но гул уходит вглубь троп парка, вглубь угольных врат.
а я стою, оброня испуг в своё тело. обрушилось - уже не жаль, уже дозволено.
на противоположной стороне - центральная часть огромной сталинки с огромными окнами, потолками, балконами, комнатами и черт его знает чем ещё, что соответствует слову "огромный". там, на третьем из четырёх этажей, предстает нечто, что потрясает ум: раздувшаяся и облезлая женщина с всклокоченными от сонной подушки волосами стоит в центральном окне с подтёками и без тюли, меж фальшивых пилястр. в руки втиснут огромный черпак, который копошиться перебирая варево, неимоверной в размерах, эмалированной белой кастрюли. образ перекликаем с документальными съёмками психиатрических больниц девяностых годов.
я без устали пускаю беглые взгляды в действительность: дом другой стороной выходит на площадь, зримой - в парк горького. а в окне всё продолжает свой дьявольский обряд сгнившая женщина, скребущая что-то в эмалированной белой кастрюле.
в этом суть.
суть всего в этой женщине, кастрюле, окне.
Комментариев нет:
Отправить комментарий