Несмотря на то, что литература Веймарской республики и вышеупомянутое японское аниме середины девяностых годов двадцатого века не связана ни в культурном, ни временном плане, в общих тенденциях литературы Веймарской республики также как и в Евангелионе [здесь и далее будет фигурировать данная сокращенная форма названия] рассматриваются схожие вопросы человеческого существования.
Чтобы не ограничивать эссе авторами со схожими взглядами, я буду отталкиваться от четырех авторов, политическая предрасположенность которых в равной степени противоположна - это Хуго фон Хофманншталь, Штефан Георге, которые симпатизировали идее “консервативной революции”, а также Вальтер Беньямин и Зигфрид Кракауэр, которые являются носителями левых идей.
В первую очередь необходимо обозначить ключевые проблемы, которые отражены в Евангелионе и тесно переплетены друг с другом:
1. Образ одиночества, изолированности и последующего исчезновения;
2. Чувство утраты и потери в себе чего-то, что символизирует размывание личности, а также наличие страха и тревоги по причине указанной выше;
3. Вопрос абсолютной свободы, которая невозможна при существовании как таковом; отсюда же возникает вопрос смысла жизни, цель которой в итоге сводится к ограничению индивидуальности человека. Это в свою очередь гарантирует безопасность в широком смысле этого слова.
На каждом из этих пунктов я хочу остановиться подробнее в рамках анализа работ авторов Веймарской республики. Образ одиночества и изолированности, но более всего одинокий человек, который утратил нечто в самом себе изображен здесь как ключевая фигура. Так Хуго фон Хофманншталь в своей знаковой речи 1927 года под названием “Das Schrifttum als geistiger Raum der Nation” описывает состояние одиночества немца, который после воссоединения нации потерял культ отца и идет по ошибочному пути углубления в собственное “я” с целью перехода на новый этап развития. здесь же он пишет об историческом опыте в эпоху романтизма, когда люди, пытаясь добиться абсолютной свободы, смогли обнаружить истину - целостность человека проистекает исключительно через связь социумом. Таким образом он заключает, что единство личности возможно лишь посредством единства нации - равных субъектов, которую приносят в жертву свою индивидуальность (абсолютную свободу) с целью более безопасного и целостного существования в обществе.
Эти же проблемы рассмотрел в своем стихотворении “Der Dichter in Zeit” Штефан Георге. Он также как и Хуго фон Хофманншталь описывает образ одинокого и усталого человека (в случае Штефана Георге - поэта) и говорит о мелочности личности как о преграде на пути избавления от чувства утраты. Выход же из положения крайней ничтожности для Штефана Георге представляется схожим с евангелионовской концепцией [ Под ней автор понимает конечную цель организации Nerv в Евангелионе, конечной целью которой, как и связанной с ней организации Seele становится создание утерянной материи, посредством которой души людей сольются и обретут вечный покой, а также вновь обретут утерянную часть себя.] - всеобщее объединение и слияние всех со всеми.
Более детализировано описывает вышеупомянутое чувство одиночества современного человека Вальтер Беньямин в своем эссе “Erfahrung und Armut”, где потеря авторитета старшего поколения после Первой мировой войны, которая полностью дискредитировала себя фигурирует как главная причина вышеупомянутого одиночества.
Вальтер Беньямин также как и Хуго фон Хофманншталь акцентирует внимание читателя на бедность революционной идеи как таковой, которая не претерпела никаких изменений на протяжении нескольких столетий и по этой причине является несостоятельной в принципе. Но это “варварство мысли” и “бедность идеи” дает возможность начать принципиально нечто принципиально новое. И это новое равенство через слияние приведет не к чувству обогащения, но к всеобщей бедности и жертвенности личности, которая в свою очередь существует в угоду обществу, а значит риск остаться одиноким сводится к минимуму.
Любопытен также образ мысли Беньямина по поводу характерной схожести “стеклянной архитектуры” Баухауза и буржуазного интерьера 80-х годов 19 века. Последний служит символом чрезмерной наполненности интерьера. Беньямин пишет, что два эти стиля в равной степени подразумевают отчужденность человека от интерьера с тем лишь различием, что стеклянную архитектуру (не имеющую ауры и не способную контактировать с человеческой сущностью) невозможно наполнить по причине ее духовной пустоты, а интерьер 80-х годов - из-за его изначальной наполненности без возможности дальнейшего контакта интерьера и человека.
В связи с этим я хочу вернуться к сюжету Евангелиона. Зрителю подробно показывают лишь два жилых помещения - это квартира Рей Аянами, а также квартира Мисато Кацураги, где также временно живет главный герой Синдзи Икари, пингвин Пэн Пэн и пилот второй Евы Аска Лэнгли Сорью. Два эти пространства ни что иное как олицетворение таких же двух крайностей, описанных Беньямином. В первом случае - Рей Аянами в минималистичном интерьере, где, кажется, отсутствует все живое. Во втором - дом Мисато Кацураги, где на протяжении всего действа интерьер до пределов заполняется коробками с вещами. Любопытно, но кадр никогда не попадает процесс распаковки коробок, а значит остаются лишь символами отчужденного состояния без права взаимодействия с персонажами. Все это образы одиночества главных героев, которые пытаются самостоятельно выбраться из этого состояния на протяжении всего аниме.
Выход же из этого состояния одиночества для Вальтера Беньямина предстает в виде возвращения к начальной точке, восприятии бедности в культурном плане как позитивный шаг дальнейшего развития. Это умозаключение также, как и другие, перекликается с сюжетом Евангелиона, где в конце концов происходит слияние с первородным началом.
Наконец, Зигфрид Кракауэр в эссе “Die Wartenden” также описал вышеназванный образ. Для него это человек высшего среднего класса, который по причине пребывания в большом мегаполисе имеет иллюзию абсолютной свободы. Он не связан с обществом, а поэтому ощущает лишь одиночество и внутреннюю пустоту. Он вырождается из-за отсутствия веры в Бога и исторической принадлежности. Его мир сужается до точки собственного “я”. Эту же ситуацию мы наблюдаем в заключительной серии Евангелиона, когда чувства Синдзи выходят на поверхность и этот процесс достигает кульминации в тот момент, когда он лишается опорной плоскости и лишь парит в пространстве - абсолютное чувство незащищенности. Этот страх пустоты по мнению Кракауэра может быть преодолен с помощью искупления, жертвенности и образования новой религии, которая способна взять на себя ответственность за реконструкцию разрушенного мира.
В связи с описанными ранее тенденциями можно прийти к выводу о существовании общих образов и культурного кода рассмотренных ранее работ. Одиночество фигурирует здесь как общий фон, а необходимость слияния(прямого или косвенного) человека с обществом как единственный путь безопасного существования. Также общей выступает идея жертвы человека в виде собственной свободы. Эта жертвенность всегда позитивна, так как подразумевает начало более светлого будущего. Любопытно также и то состояние открытого пространства, которое всегда остается для последующего развития. Создатели “Евангелиона” пошли еще дальше - они переместили действие аниме в будущее, тем самым суть проблемы и дальнейшее ее решение оставив открытым для воздействия. Также можно утверждать, что личности, описанные авторами периода Веймарской республики, а также создателями Евангелиона, не просто одинокие люди, но в большей степени болезненные и страдающие раздвоением личности. Они не могут единолично решить проблему своего существования, но лишь ждут толчка откуда-то извне, общей тенденции к объединению, благоприятного для этого времени. Пассивный характер таких людей выглядит еще более удручающе, если думать о повсеместном распространении подобных личностей, которые постоянно находятся на стадии грусти и не могут излечиться самостоятельно.
Комментариев нет:
Отправить комментарий