„От нас пахнет смесью навоза, рыбы, травы, грибов, дыма, молока, сыра, грязи, тины, земли, пота, мочи, плесени.“
„Мы решаем закалить свое тело, чтобы без слез переносить боль.
Сначала мы даем друг другу пощечины, потом бьем кулаками. Увидев наши распухшие лица, Бабушка говорит:
— Кто вас так?
— Мы сами, Бабушка.
— Подрались? Из-за чего?
— Не из-за чего, Бабушка. Не бойтесь, это только упражнение.
— Упражнение? Вы совсем спятили! Ну, если вам так нравится…
Мы стоим голые. Мы бьем друг друга ремнем. При каждом ударе мы говорим: — Не больно.
Мы бьем сильнее, сильнее и еще сильнее.
Мы держим руки над огнем. Мы режем себе ножом бедра, руки, грудь и льем спирт на раны. Каждый раз мы говорим:
— Не больно.
Через некоторое время мы действительно ничего не чувствуем. Кому-то другому больно, кто-то другой обжегся, порезался, мучается.
Мы больше не плачем.
Когда Бабушка сердится и кричит, мы говорим:
— Не кричите, Бабушка, лучше ударьте.
Когда она бьет нас, мы говорим:
— Еще раз, Бабушка! Видите, мы подставляем другую щеку, как в Библии. Ударьте по другой щеке, Бабушка.Она отвечает:
— Чтоб вас черт побрал с вашей Библией и с вашими щеками!“
„произносим слова все страшнее и страшнее.
Один:
— Дерьмо! Жопа! Другой:
— Выблядок! Стервец!
Мы продолжаем до тех пор, пока слова не перестают проникать в мозг, и даже не попадают к нам в уши.
Мы тренируемся так примерно по полчаса в день, потом идем гулять по улицам.
Мы подстраиваем так, чтобы люди нас оскорбляли, и замечаем, что наконец-то мы ничего не чувствуем.
Но есть еще слова из прошлого.“
„Он снова кричит:
— У меня нет огорода! Вы мне не нужны! И потом, вы что, не можете говорить нормально?
— Мы говорим нормально.
— Говорить в вашем возрасте «готовы проделать», это что, нормально?
— Мы говорим правильно.
— Слишком правильно, да. Мне не нравится, как вы разговариваете! И как вы смотрите на меня, тоже не нравится! Выйдите отсюда!
Мы спрашиваем:
— Есть ли у вас куры, сударь?
Он вытирает лицо белым платком. Он не кричит, он спрашивает:
— Куры? При чем тут куры?
— Потому что, если вы не располагаете курами, мы можем предоставить вам некоторое количество яиц в обмен на эти необходимые нам предметы.
Продавец смотрит на нас и молчит. Мы говорим:
— Стоимость яиц растет с каждым днем. Напротив, цены на бумагу и карандаши…
Он швыряет нашу бумагу, карандаши и тетрадь за дверь и орет:
— Вон отсюда! Не нужны мне ваши яйца! Забирайте все и больше не возвращайтесь!
Мы аккуратно подбираем вещи и говорим:
— Однако нам придется вернуться, когда закончится бумага и испишутся карандаши.“
„Мы начинаем писать. На раскрытие темы дается два часа и два листа бумаги.
Через два часа мы обмениваемся листами, и каждый исправляет у другого орфографические ошибки с помощью словаря и пишет внизу страницы: «Хорошо» или «Плохо». Если оценка «Плохо», мы бросаем сочинение в огонь и пробуем описать ту же тему на следующем уроке. Если отметка «Хорошо», можно переписать сочинение в Толстую Тетрадь.
Чтобы решить «Хорошо» или «Плохо», у нас есть очень простое правило: сочинение должно быть правдой. Мы должны описывать то, что есть, то, что видим, слышим, делаем.
Например, запрещается писать: «Бабушка похожа на ведьму»; но можно писать: «Люди называют Бабушку Ведьмой».
Запрещается писать: «Маленький Город красив» потому что Маленький Город может быть красивым для нас и некрасивым для кого-нибудь другого.
Также, если мы пишем: «Денщик добрый», то это неправда, потому что денщик может совершить злые поступки, о которых мы не знаем. Поэтому мы напишем просто: «Денщик дает нам одеяла».“
„Мы спрашиваем:
— Что вы хотите, чтобы мы принесли из еды?
— Что угодно.
— Козьего молока, крутых яиц, хлеба, фруктов?
— Да, да, что угодно. Мы спрашиваем:
— И одеяло? Ночью холодно, и часто идет дождь. Он говорит:
— Да, но только чтобы вас не увидели. И вы никому не скажете, правда? Даже матери.
Мы отвечаем:
— Нас не увидят, мы никогда ничего никому не говорим и у нас нет Матери.
Когда мы возвращаемся с едой и одеялом, он говорит:
— Вы очень добры. Мы говорим:
— Мы не хотели быть добрыми. Мы принесли вам эти вещи, потому что вам они совершенно необходимы. Вот и все.“
„Она заканчивает работу, складывает инструменты, потом встает перед деревянным крестом на колени, опираясь на пятки. Она складывает ладони вместе у живота, как для молитвы, но слышим мы в основном ругательства: — Дерьмо… сволочь… свинья… негодяй… будь проклят…“
„Вечером мы спрашиваем у Бабушки:
— А какой он был, наш Дедушка?
Она говорит:
— Как? Что? У вас нет Дедушки.
— Но раньше он у нас был.
— Никогда не было. Когда вы родились, он уже умер. Значит, у вас никогда не было Дедушки.
Мы спрашиваем:
— Почему вы его отравили?
Она спрашивает:
— Это еще что такое?
— Люди говорят, что вы отравили Дедушку.
— Говорят… говорят“
„Это была лучшая курица. Они нарочно взяли самую хорошую. Как раз во вторник я должна была нести ее на рынок.
Мы едим курицу и говорим:
— Очень вкусная курица. Мы будем так есть каждое воскресенье.
Каждое воскресенье? Вы с ума сошли? Вы разорить меня хотите?
— Мы будем есть курицу каждое воскресенье, хотите вы или нет.
Бабушка снова начинает плакать:
— Что же я им сделала? Вот несчастье! Они хотят меня убить. Бедная старая женщина, некому заступиться. Я этого не заслужила. А я с ними по-хорошему!
— Да, Бабушка, вы добрая, очень добрая. Поэтому вы нам по-хорошему будете жарить курицу каждое воскресенье.
Когда она немного успокаивается, мы добавляем:
— Когда надо будет кого-нибудь зарезать, позовите нас.
Она говорит
— А вам это нравится, да?
— Нет, Бабушка, как раз нам это не нравится. Именно поэтому нам надо к этому привыкнуть.
Она говорит:
— Понятно. Новое упражнение. Вы правы. Надо уметь убивать в случае необходимости.“
„Она спрашивает:
— Почему вы сразу же не помогли мне?
— Мы хотели посмотреть, как ты выпутаешься.
— Что я могла сделать против трех здоровых парней?
— Швырнуть им ведро в голову, расцарапать лицо, дать ногой по яйцам, кричать, вопить. Или убежать и вернуться потом.“
„Мы идем в бакалейную лавку, покупаем немного муки и берем, не заплатив, соль и сахар. Еще мы идем к мяснику, покупаем тонкий ломтик сала и берем, не заплатив, большую колбасу“
„Никто вам не поверит. Все, что она говорит, — ложь!
Мы говорим:
— Неважно, правда это или ложь. Главное — клевета. Люди любят скандалы.“
„Значит, вы знаете Десять заповедей. Чтите ли вы их?
— Нет, сударь, мы их не чтим. Никто их не чтит. Написано: "Не убий», а все убивают.“
„Вдруг нам становится трудно дышать. Мы открываем дверь погреба; высокая толстая женщина отталкивает нас, загораживает дверь. Она кричит:
— Вы с ума сошли? Сейчас нельзя выходить. Мы говорим: „Люди в подвалах всегда умирают. Мы хотим выйти.
Толстая женщина загораживает дверь. Она показывает нам свою нарукавную повязку Гражданской обороны.
— Я здесь командую! Вы никуда не уйдете!
Тогда мы кусаем ее толстые руки, бьем по ногам. Она кричит, пытается ударить нас. Люди смеются. Наконец, вся красная от гнева и стыда, она говорит:
— Идите! Убирайтесь отсюда! Невелика потеря!
На улице мы переводим дух. В первый раз нам было страшно.
С неба продолжают падать бомбы“
„Во время обеда Бабушка говорит:
— Интересно, зачем вам понадобилось ее убивать? Думаю, были причины.“
„Вам бы нужно жениться или хотя бы завести себе любовницу, чтобы отвлечь подозрения. Вам было бы нетрудно сделать так, чтобы в вас кто-нибудь влюбился. Вы красивый мужчина. И у вас грустный вид. Женщины любят грустных“
„Что вы хотите?
— Я хотел бы взять книги.
Женщина снимает очки, смотрит на Лукаса:
— Книги? С тех пор как я здесь, никто не приходил за книгами.
— Вы здесь давно?
— Уже два года. Я должна наводить здесь порядок. Я должна сортировать книги и выбирать те, что в списке.
— А что происходит потом? Что вы с ними сделаете?
— Я складываю их в ящики, их уносят и пускают под нож.
— В списке много книг?
— Почти все книги в списке.
Лукас смотрит на большие ящики с книгами:
— Какая у вас грустная работа.
Она спрашивает:
— Вы любите книги?
- Я прочел все книги у господина кюре. У него много книг, но не все интересные.
Она улыбается:
— Представляю себе.
— Еще я прочел те книги, которые есть в продаже. Они еще менее интересны.
Она снова улыбается:
— А какие книги вы любите читать?
— Книги из списка.
Она снова надевает очки и говорит:
— Это невозможно. Мне жаль. Уходите!
Лукас не двигается“
„Вам тоже когда-нибудь придется отвечать па вопросы. Я несколько раз присутствовал на ваших политических собраниях. Вы произносите речи, зал вам аплодирует. Верите ли вы искренне в то, что вы говорите?
— Я обязан в это верить.
— Но в глубине души — что вы об этом думаете?
— Я не думаю. Такой роскоши я себе позволить не могу. Страх живет во мне с детства“
„Сегодня я получила письмо. Официальное уведомление. Оно лежит на моем письменном столе, вы можете его прочесть. Там написано, что Томас реабилитирован, что он был невиновен. Я никогда не сомневалась в том, что он невиновен. Они пишут: «Ваш муж был невиновен, мы убили его по ошибке. Мы по ошибке убили несколько невинных людей, но теперь все будет в порядке, мы извиняемся и обещаем, что подобные ошибки больше не повторятся». Они сами убивают и сами реабилитируют.“
„Ты слишком много пьешь, ты выпил половину водки, которую я привезла. Если ты так будешь продолжать дальше, то станешь алкоголиком».
Я, конечно, не стал говорить ей о том, что за время ее пребывания я выпил еще шесть бутылок водки сверх тех бутылок вина, которые мы каждый раз открывали к столу.“
„Врачи предписали мне лекарства, но улучшения не будет, пока я не брошу курить и не буду делать упражнения. Но мне совершенно не хочется бросать курить. Впрочем, у меня вовсе нет воли. Невозможно требовать от алкоголика, чтобы у него была воля. Значит, чтобы мне бросить курить, мне нужно сначала бросить пить.
Иногда мне приходит в голову мысль, что надо бы бросить курить, и тут же зажигаю сигару или сигарету“
„В Маленьком Городе почти ничего не происходит. Иностранные знамена исчезают с общественных зданий, портреты руководителей тоже. Через город проходит процессия со старыми знаменами страны, люди поют бывший государственный гимн и другие старые песни, которые напоминают другую революцию, прошлого века.“
„Однажды вечером мальчик приходит домой с разбитыми и опухшими губами. Он не может есть. Лукас ни о чем его не спрашивает, он понемногу поит мальчика молоком, потом кладет на кухонный стол носок, набитый песком, острый камень и бритву“
„Он все время повторял: «Мне надо было это сделать, надо было ее убить, это была единственная возможность написать книгу». Присяжные сочли, что нет такого права убивать человека только потому, что он мешает вам написать книгу. Они заявили, что так слишком просто: выпить несколько рюмок, убить почтенного человека и выйти сухим из воды“
„Я знаю, что умру, Петер, но я не понимаю. Вместо одного трупа, трупа моей сестры, будет второй, мой труп. Но кому нужен второй труп? Богу наверняка не нужен. Зачем ему наши тела? Обществу? Оно получило бы книгу или несколько книг, если бы оставило мне жизнь, вместо того чтобы получить лишний труп, который никому не принесет пользу“
„траву. Все вокруг старое и гнилое — кресты, деревья, кусты, цветы. Мой брат ковыряет тростью землю, оттуда выползают белые черви.
Брат говорит:
— Не все умерло. Они — живы.
Черви копошатся. От их вида меня охватывает тошнота. Я говорю:
— Если подумать, жизнь любить нельзя.“
„Я слышу вдалеке шум моторов. Интересно, почему люди ездят на машинах даже ночью? Куда они едут? Зачем?“
„Я разомкнул ее руки, обнял себя ими, прижался к ней и лежал так, без сна, до утра.“
„Я боюсь, боюсь ехать в дом, где обо мне позаботятся, где меня спасут. Мне нужно уехать отсюда. Я думаю о том, куда я могу уехать.“
„Брат говорит:
— Мои дети не играют.
— Что они делают?
— Они готовятся прожить жизнь. Я говорю:
— Я прожил жизнь и ничего не нашел“
„Передо мной останавливается старик, он просит сигарету. Я даю ему сигарету и огня.
Он стоит передо мной, курит.
Через некоторое время он спрашивает:
— Так ты убил его? Я говорю:
— Да.
Старик говорит:
— Ты выполнил свой долг. Это хорошо. Немногие делают то, что надо.“
„Мать постоянно упрекает меня за то, что я бросил школу:
— Лукас бы продолжал учиться. Он стал бы врачом. Знаменитым врачом.
Когда в нашем старом доме протекает крыша, Мать говорит:
— Лукас стал бы архитектором. Знаменитым архитектором.
Когда я показываю ей свои первые стихи, Мать читает их и говорит:
— Лукас стал бы писателем. Великим писателем.
Я больше не показываю ей свои стихи, я их прячу.“
Комментариев нет:
Отправить комментарий