Дым табачный воздух выел.

Комната -глава в крученыховском аде.

Вспомни -за этим окном впервые

руки твои, иступленно, гладил.

Сегодня сидим вот, сердце в железе
.
День еще -выгонишь, можешь быть, изругав.

В мутной передней долго не влезет

сломанная дрожью рука в рукав.

Выбегу, тело в улицу брошу я
.
Дикий, обезумлюсь, отчаяньем иссечась.

Не надо этого, дорогая, хорошая,

давай простимся сейчас.

Все равно любовь моя -тяжкая гиря ведь -

висит на тебе, куда ни бежала б.

Дай хоть в последнем крике выреветь

горечь обиженных жалоб.


Если быка трудом уморят -он уйдет,

разляжется в холодных водах
.
Кроме любви твоей, мне нету моря,

а у любви твоей и плачем не вымолишь отдых.

Захочет покоя уставший слон -

царственный ляжет в о пожаренном песке.

Кроме любви твоей, мне нету солнца,

а я и не знаю, где ты и с кем.

Если б так поэта измучила, он

любимую на деньги б и славу выменял,

а мне ни один не радостен звон,

кроме звона твоего любимого имени

.
И в пролет не брошусь, и не выпью яда,

и курок не смогу над виском нажать.

Надо мною, кроме твоего взгляда,

не властно лезвие ни одного ножа.

Завтра забудешь, что тебя короновал,

что душу цветущую любовью выжег

,
и суетных дней взметенный карнавал

растреплет страницы моих книжек...

Слов моих сухие листья ли

заставят остановиться, жадно дыша?

Дай хоть

последней нежностью выстелить

твой уходящий шаг.