Наш дом опустел... Маман уехала в Одессу, а Тимофей к другу в живописное место, где у его семьи дача. Я проспала до пяти и не смогла застать уж их обоих. Осталась я, да бабушка, которая постоянно убегает в город или в свой законный дом к моей прабабушке. Только сейчас я вдоволь осознала насколько меня будет угнетать этот дом в старости, когда я буду совершенно одна. Однако, вероятность моей спокойной старости сводиться к нулю, ввиду вчерашних событий... 
     С самого утра меня мучила головная боль. Не в том смысле, какой она бывает, но переполненность мыслями сумбурными, большей частью бредовыми, которые жаждали развязки и предвещали бурю, как я могла осознать в следствие  моего восемнадцатилетнего опыта истерик. Где-то в пять вечера я раскатывала тесто для второй противни на печенье, которое Тимофей должен был взять с собой. Маман и бабушка отчего-то засмеялись... Не могу вспомнить отчетливо, но я упала на колени и стала искать выход всем этим мыслям, которые накапливались столько дней. Помню дикий вопль, боль от того, что я сорвала голос и начала выдирать себе волосы. Я как- то добралась до верхнего этажа, своей комнаты. Помню, что была потрясена тем, что не могу кричать, не могу плакать, из уст выходило только мычание. Наверное час я сидела и просто "говорила" "ааааааа","ууууууууууу". Ни одной мысли в это время у меня не было. Это-то и странно. Обычно, ранее такое состояние могло длиться минут пять-десять, а теперь так колоссально увеличилось. Еще помню, что потом просто смирилась и как-то добралась до кресла, я молчала не двигаясь, не сводя глаз с одного места/помню, что это была тюль/. Так сидела еще час... Я снова могла разговаривать. Вчерашним вечером мне было очень легко. Наверное, мне необходимо лечь в психиатрическую клинику на некоторое время. Эту мысль поддержали маман и бабушка. Они сказали, что нужно закончить второй курс, а потом уж можно будет мне лечь отдохнуть. Надеюсь, что смогу его вытерпеть