аккомпанемент

иногда я скучаю по деревенским духам. и чтобы был тщательно смешан с запахом лака для волос в болончике, кайала для глаз и перламутровой помады. все это с вспотевшим женским телом, которое могло бы приятно сочетаться с ароматами ком де гарсон и сигаретами "собрание", вызывая специфическое, ни с чем несравнимое желание, от которого только стоны во рту лопаются как пузыри, не успев толком появится. я думаю, иду в сумерках в семь утра в библиотеку. скоро буду профессором. скоро будет еще больше денег. ничего уже не изменить. три немки перерезают путь за пять минут до того, как я достигну точки своего назначения. одна из них: выдающаяся во всех смысла, от которой несет теми самыми деревенскими духами, которые бы охотно нанесла на себе любая в самом бедном и пьющем регионе беларуси - месте, откуда я родом. немки не знают середины: либо они  (один процент из ста) обливаются духами, из шкафчиков женщин бешенковичского района, или же они - субстанция без цвета и запаха. мысли о том, что женщина в германии, которая зарабатывает в месяц столько же, сколько женщина в беларуси за 2-3 года всегда смешит, особенно при учитывании этой точки невозврата: одинаковом аромате их резких духов, возраст которых мог бы позволить им не только уже пойти в школу, но и закончить университет, если бы они были людьми. 

в обед я иду назад домой, прохожу привычные пять тысяч шагов. как утром, но по противоположной стороне дороги. за десять минут до того как сесть в автобус на остановке: запах возле шесть мусорных баков, которые принадлежат булочной из двухэтажного здания рядом. шесть мусорных баков заключают венец триады достопримечательностей этого перекрестка: по левую сторону от них белоснежная кампанила, по которой сразу не скажешь: труба ли это крематория, колокольня протестантского увеселительного заведения или же пережиток печи концлагеря. запах от мусорных баков проникает в ноздри даже в мороз, мгновенно сменяясь запахом ароматного хлеба, специй, теплого домашнего супа, который, должно быть, такой вкусный, что сожрал бы его вместе с тарелкой и ложкой. если повезет - запах отходов и хлеба аккомпанируется надрывно агрессивным звоном колоколов. мечта. все это в купе переносит в девяностые, на бешанкоўскi нядзельны кiрмаш, и вот я уже будто бы вновь блюю исключительно бананами, держу за руку папу и маму, которые десять минут назад мне же эти бананы и купили, с целью, чтобы мое пищеварение наконец нормализовалось и мне стало лучше: блюю я с самого раннего утра. мне - 4 или 5, им 24/25. в таком возрасте, как их возраст, я буду гулять во дворах сталинок с какими-то девочками весной и целоваться с ними до того состояния, пока губы не начнут терять ощущение реальности. приятно. запах свежего хлеба и мусорные баков с амбре подгулявших овощей и фруктов и утренние духи бешенковичской женщины.