я спала на пляже
10 часов утра
солнце было уже высоко, не схватить в ладошку
группа бабуль к тому моменту вышла из моря, продолжая свой вечный диалог, который они начинали в 7:30,
сразу же после начала своего собрания возле спасительной вышки, где сидит гречанка (всегда слишком красивая и мускулистая) в красном монолитном купальнике, делает инъекции дзедулям за 80, которые приходят к ней с другого конца пляжа, теребя в рук шнурок поводка, на котором треплется собачка почти такого же возраста, как и ее хозяин.
я спала на пляже после одного кусочка дакоса и четверти кулури, которые женщина разносила в огромном мешке по всему пляжу. в одной руке - пластиковый контейнер с кулури и 15-литровый мешок с обжаренными в масле пончиками, в другой - такой же пакет, на дне которого поднимались клубы сахарной пудры при каждом ее шаге. в этот пакет погружался пончик, прежде чем завернуть в бумажные салфетки,
прежде чем завернуть в бумажный пакет,
прежде чем спросить, не из норвегии ли я. идеальная чистота, непогрешимый маникюр и британский английский. греция - страна для людей с обсессивно-компульсивным расстройством, где люди выравнивают пляж
или же приносят метлы, подметают на нем песчинки,
или же приносят бутылки, поливают с семи часов деревья, пока не стало слишком жарко. задумчивое обсессивно-компульсивное расстройство, где люди до сих пор носят маски в общественном транспорте, дополняя образ одноразовыми перчатками.
спустя сорок минут после прихода, она распродавала все, что приготовила, несмотря на пустынный пляж, где до 11 часов плавали только старики. я в их числе. с дакосом в желудке и лимонадом из мастихи, приправленном кипячёной водичкой из швейцарского бидончика.
успев лишь накинуть на лица полотенце, я обезоруженная погрузилась в сон, после часового заплыва. никогда за всю жизнь я не наслаждалась нахождением в воде. но в этот раз все было иначе и даже хуже чем в детстве, когда на мелководье плескаешься, выдумываешь что-то. что, конечно же непонятно, так как код от воспоминаний давно утерян, да и не нужен. хуже, по той причине, что всегда существует цель проплыть как можно дальше, до тех бабуль, а потом до того дзеда, потом по диагонали нагнать его, потом лечь на воду, полежать, когда мягкое солнце будто бы обхватывает твое лицо в ладоши и говорит приятные слова с улыбкой на лице и прохладная вода балансирует с этим чувством. вся жизнь кажется сплошной шуткой и солнце синхронно смеется над этим вместе с тобой, предполагая, что лучше поздно, чем никогда, - оно-то знало это всегда, поэтому смех становится всепоглощащим, с оборотами и наплывами. еще что-то из той сцены в "жизнь адель", когда она лежит на лазурной поверхности воды и всхлипывает после расставания. никак не могла избавиться от этой сцены, хоть она была совершенной противоположностью моего состояния: мы просто смеялись с восходящим солнцем на моем лице, прокладывающим путь на воде, пока она не станет полностью его отражением. солнце не могло остановить свой безудержный смех, высыпало его пригоршнями в воду; я взрывалась внутри своего тела, удосуживаясь лишь громко выдыхать воздух и постанывать нечленораздельно.
сон, будто бы ударом по голове полностью погрузил меня в себя, несмотря на сопротивление, которое я первое время пыталась оказывать. проснувшись через час десять, солнце было в самом зените. без комментариев я бросилась в воду, перехватив лишь улыбку провинившейся школьницы - маман - , которой я незадолго до того как уснуть, приказала вылазить из воды, так как наступало время уходить, а она - проникнувшись в этот раз как и я удовольствием от нахождения в воде не вылазила до тех пор, пока я не начинала кричать словно мамочка, которая угрозами пытается выманить детей из воды, у которых губы стали фиолетово-черные, а зубы серые, и с через раз попадающими один на другую челюстями. в желудке было пусто - только один крошечный дакос и четверть кулури за пять часов бодрствования, два из которых я провела в воде, и один час сна не могли что-то сущенственно изменить. моей агрессии к воде не было края. стремительно переводя конечностями, вновь рассекая воду, я вдыхала воздух не столько полной грудью, сколько входящий воздух проникал в меня до самых кончиков пальцев на ногах. в воде почти не было людей, особенно в той точке, где я на тот момент находилась. все протяжение до самых буйков - лишь женщина в соломенной шляпе и загорелый, жилистый греческий дзед.
за двадцать метров до буйков вода превратилась в жидкой желе, которое каждой молекулой пыталось всосать меня в себя. энергии для вдоха или выдоха не оставалось. страх, также как десять секунд назад воздух, полностью распростерся по моему телу. необходимость успокоиться.
необходимость успокоиться.
необходимость успокоиться.
необходимость успокоиться.
понять, что вода не хочет тебя сожрать, затолкать в себя как в коробочку, набитую ватой.
заставив себя лечь на воду, которая продолжала меня поглощать, тщетно пыталась побороть страх, восстановить дыхание, которое пульсирующими ударами разрывала мою грудную клетку, едва не начав ломать в порыве ребра. попытка увенчалась небольшим успехом. проплыла метров 15 назад, прежде чем приступ страха вновь начал потрошить внутренние органы. снова продолжительное поверхностное пребывание на воде, которая полностью находилось во власти солнца. последнее продолжало смеяться. чуть-чуть злорадно, но я уже понимала, что не умру, поэтому вновь начинала заигрывать, смеяться внутри своего тела, пока перекаты хохота не опорожнились на поверхность воды. не солнечные, а мои. как было бы странно утонуть в афинах почти в полдень с пустым желудком и смеющимся солнцем над тобой, продолжающим сжимать твое лицо в теплых ладошках.
Комментариев нет:
Отправить комментарий