Началось все банально просто. Как и все великие вещи, Квартира на Нахимова берет за точку отсчета мой одинокий переезд туда. О., намеренно или случайно, предоставила квартиру в полное мое распоряжение на десять дней. Оплатив свою часть аренды, она оставалась жить на своем старом месте. Я же, переехав на следующий день после подписания договора, погрузилась в молчаливую и отчаянную борьбу. Она заключалась в очищении квартиры. Поверхностный взгляд на квартиру прошлым вечером не сфокусировал внимание на степени ее загрязненности. Она не было в плачевном состоянии, но смириться с объектом, который никогда не знал тотальной уборки с помощью столовых ножей, сдирающих грязь, зубной щетки и тех самых новых обувных щеток, которые так хорошо сливались воедино с чистящих средством, заполоняющий весь пол едким слезоточивым порошком.
Семь дней я изредка выходила из дома лишь за тем, чтобы купить новую порцию чистящих средств и щеток. Первые два или три дня я, сношаясь со слоями грязи и жира, распластываясь и вновь поднимаясь на четвереньки в этом собственноручном кухонном аду, со стонами и вырывавшимися проклятиями, стала тем магнитом, который милосердно прицепил к себе всю ту грязь, которой была до сих пор облеплена Квартира. Так мы с ней сменили наши роли, а я, мимоходом, стала привыкать к последней. Именно этот факт ее очищения, мое нахальное проникновение во все отверстия и углы Квартиры дали мне в последующем право обладать ей в полном смысле этого слова. Этот же факт позволит на бессознательном уровне уверить в себя в том, что я не отдам ее никому.
Я почти не спала в те дни. И если ложилась в кровать обессиленная бесконечной физической работой и многодневным голодом, то видела сны о прошлых Её владельцах, о солнечных и дождливых днях, о безгранично теплых зимних вечерах в ее лоне, которое становилось прохладным лишь поздней осенбь летом. Квартира стала моей одержимостью, моей новой любовью, которая, я знала, еще долго будет для меня таковой.
Вечером третьего дня, когда все черновые работы были закончены, я очистилась сама. Мне будто бы стало ясно, что я должна ей соответствовать. Квартира теперь, после трехдневного полового акта, была мной, а я была ею.
Все же, мое углубление в познавание Квартиры не ограничилось лишь этим. Далее, в течение последующих четырех дней, я стала неконтролируемо ревновать Ее к другим жильцам. Эта старая шлюха пятидесятого года рождения, возведенная военнопленными немцами, – сколько за это время она, со своим бескровным радушием, принимала в себя людей?! Кем они были? Были ли алкоголиками, дебоширами или вечно скучающими людьми? Быть может, многие из них были хорошо сложены и, в своих шестидесятых и семидесятых, любили по весне сидеть на лавочке у подъезда и за окнами, всюду во дворе, в этом не было сомнений, цвела сирень. О, она цвела! Так же, как цвела сейчас.
Но через семь дней приехала маман. Она, осуждающе окинув взглядом Квартиру и мое обезумевшее от счастья и работы лицо, обронила, изобразив скучающую гримасу: «… и тебе это нравится?» После этого, меня саму, вместе с моей мечтой, каковой для меня уже успела стать Квартира, будто бы втоптали в грязь. Но мнение маман можно было изменить лишь кардинально облагородив Квартиру, за что я взялась, когда в нее въехала О.
Комментариев нет:
Отправить комментарий