как я пишу.

никогда ничего не исправляю и не думаю об оборотах. обычно - четыре страницы А4 14 кеглем с одинарным межстрочным интервалом за два часа. пишу не отвлекаясь, вскользь выуживая и выкуривая сигареты. всегда должен быть кофе (хуже, т.к. быстро стынет и становится невыносимым) или чай под рукой, т.к. все, что фиксируется в форме слов, букв, голосовые связки автоматически проговаривают напряжением мышц. иначе я - запыхавшаяся собака с максимально открытым ртом. мне не нужно ждать вдохновения, т.к. всегда есть, что сказать и всегда наплыв кроется во мне, в глубинных источниках, жаждущих выхода. бывают кризисные ситуации, когда кажется, что если я не напишу что-либо, то дьявол во мне съест душу или её частицы, которые только лишь и остались. 

тишина обязательна ровно также, как и отсутствие людей возле. я могу, конечно, писать на провинциальных вокзалах и работе, но, согласно моим долгим и упорным наблюдениям, выходит слишком ненавистно и едко. всему виной то, что окружение заставляет меня (за редкими исключениями самых близких - тех, кто изначально только и делал, что умолял меня об этом) хотеть ими управлять и порабощать.

знаю также, что, например, короткевич, писал только в белоснежной накрахмаленной рубашке и "при полном параде." но мне кажется, все зависит от стиля - если ты хочешь писать сопливую хуйню для наивной шелухи, то сиди в белоснежной накрахмаленной рубашке, пожалуйста.

мне плевать на одежду. даже лучше: чем более на мне будет слоев и замусоленных, засаленных краев, тем лучше для текста. чем свободнее свитшоты папика, тем благополучнее все выйдет. помешанная на чистоте - я вступаю в крайность, когда контактирую с деятельностью написания. 

все же лучше, если в пространстве не будет ярких оттенков, т.к. в данном случае все, чего мне будет хотеться - это уничтожить источник цвета. 

если зажечь благовония, то текст становится пресыщенным, но дурманящим. 

я практически никогда не перечитываю то, что пишу. исключением могут быть те случаи, когда мне хочется окунуться в то чувство, которое я испытывала при написании и, как это всегда бывает, не узнать его. это приятное неузнавание, которое мне нравится. в остальном же - я отбрасываю написанное как отработанный материал, который мне не нужен. этот процесс схож с тем, как в жемчужную раковину попадает мусор (текст), а моллюск, его мантия (читатель) обрабатывает его, реагирует на инородное, делает из него свою субъективную жемчужину. моя роль - роль течения или случайного стечения обстоятельств, которое привносит в раковину подобные изменения. казалось бы, данная роль мизерна, но, все же, является основополагающей. так я пишу - с осознанием своей крохотной толики, внесенной в процесс обработки индивидом написанного мною.