кристина приехала и вновь на меня нахлынули ненужные воспоминания. когда мы познакомились, то мне было тринадцать. уже тогда о нас с ирой ходили грязные, но совершенно оправданные, слухи. то ли от того, что люди так любят смотреть исподтишка на личную жизнь других, то ли потому, что у всех у нас в крови теплится страсть к демонизации детей и их поступков.
в нашем классе, после перехода в среднюю школу, было тридцать восемь человек. его называли элитарным, т.к. туда входили (за редким исключением) лишь дети обеспеченных родителей. в связи с этим, если учитель не хотел проблем, то должен был приходить на урок сугубо для того, чтобы присмотреть за нами. все мы были распущенны и избалованны. я же вдобавок осознавая то, что мой папи зарабатывает ежемесячно примерно столько же, сколько в среднем зарабатывают двое родителей моих одноклассников в год или два, желала обособиться от окружающих. долгое время я была единственным ребенком в семье и это наложило на мой характер тот эгоистичный колорит, который свойственен ему и теперь.
мы с ирой всегда учились в одном классе. к тому же объединяла нас не только школа, но и занятия по фортепьяно, участие в музыкальном ансамбле. вполне естественно, что мы стали друг для друга врагами номер один.
ира, не взирая на возраст и половое созревание, всегда оставалась чем-то бесформенным, монолитным: ростом под два метра, у нее вовсе отсутствовала талия, грудь и бедра. длинные светло-русые волосы, румяные щеки, постоянная лукавая улыбка и искрящиеся глаза. когда же ира становилась серьезной (хоть бывало это достаточно редко), то всегда передо мной представал образ скандинавской девуши в вихре завывающего ветра. возможно все это оттого, что она действительно имела то ли шведские, то ли норвежские корни.
бывали времена, что мы начинали ладить и я покупала ей сладости по дороге домой, а она таскала меня по сугробам (теряя ключи на желтой ниточке), оврагам, лужам... приходя домой, по традиции мы пили сладкий кофе с лимоном в крохотных чашечках с блюдечками. она помешивала, ловко совладав со своими длинными и на удивление ровными пальцами, была красива. у меня сносило крышу от ее извращенных шуток, бесцветного, пощипывающего губы при поцелуе, блеска для губ и сумасбродных выходок, которые мы совершали, когда были вместе.
нам было двенадцать, когда все переросло во влечение и она стала первой моей девушкой.
кованная гардеробная комната с тысячью зимних курток внутри; вместе с ними - мы. целуем и ласкаем друг друга, расстегивая джинсы, снимая юбки. темные школьные чуланы и просторные, наполненные полуденным светом комнаты верхнего этажа моего дома - все это было невесомым пространством, где мы растворялись вновь и вновь.
урок информатики, где мы, словно детишки африканских племен, проходим теорию пялясь на схемы, выгравированные на доске. мы за последней партой и наши короткие юбки давно ничего не скрывают, оставляя свободным поле для экспериментов, блужданий и поглаживаний. руки ласкают, становятся настойчивей, углубляются. я вторю ей и где-то на ухо раздается влажное: "акуневич, еще секунда и я сбегу с тобой вместе с урока или сойду с ума".
мы сидим на сольфеджио за первой партой. рука иры произвольно скользнула по моей ноге, но, будто бы очнувшись, вспомнив, что взгляд преподавателя устремлен на нас, мгновенно отпрянула. было поздно, последовали скандальные недели, которые в итоге привели к увольнению учителя по сольфеджио и концу наших полугодовых отношений.
вся ирония состоит в том, что теперь ира пришла именно на место того учителя. расставшись со мной, она стала встречаться с парнем. они вместе до сих пор. после девятого класса, я перешла в параллельный класс, а потом и в другую школу. пару раз видела ее на городских праздниках или просто на прогулках в парке. в первые мгновения наших мимолетных встреч меня всегда охватывал страх потерять хладнокровность на лице, но постепенно, все более и более превозмогая себя, это чувство меня покинуло вовсе.
