предметы обихода новой штаб-квартиры александра и, собственно, я

для меня очень важен мой четырехлетний возраст. в это время случился первый переломный момент. дело в том, что тогда родители подыскали мне первого жениха, который был на тридцать лет старше меня. с тех пор не столько из-за насильственного насаждения, сколько из-за личной осознанности безошибочности подобного поведения, мне стали безразличны сверстники и в глубине души начали произрастать пленительные импульсы, которые так восхищают мужчин в маленьких девочках. все мое воспитание \\в большинстве своем, всему была виновна только я одна\\ стало посвящаться лишь одной цели: как бы в очередной раз очаровать многочисленных гостей родителей. писать стихи, бесстыдно смотреть в глаза, пафосно выражаться и держать глубоко в душе что-то совершенно извращенное

кстати говоря, я до сих пор помню то чувство, которое испытывала к тому человеку. я была действительна влюблена. и не потому, что он до сих пор является эталоном внешности коренного жителя петербурга, имел прекрасное образование и ум, которым я всегда восхищалась... уже тогда я мечтала встретиться с ним, когда вырасту. ведь все эти мягкие игрушки не казались мне чем-то обыденным

в августе мы встретились вновь. на следующий день до меня стали доходить слухи о том, что он ни о чем другом не может с тех пор говорить как только обо мне. около двух недель назад маман рассказала мне, что сокрушающиеся восхищения и косвенные признания в любви в мою сторону не утихают до сего дня. почему мне никто не сказал в том глубоком детстве, что все мои жуткие намерения, ради которых я изменила своей сущности, в конечном итоге сбудутся

p/s/ из повествования, естественно, исключены все интимные подробности, в следствии которых моему другу детства, боюсь, несдобровать

листва оголила свои обители

25/11/12. снова начинаю любить себя

знаете, большую часть времени, что я провела в бешенковичах, я просто бегала\каталась на роликах по своей комнате под оглушительную музыку и думала, что летаю, прыгая с кровати и кресел, открывая окна настежь. когда наступала зима, то я, под окнами тимофеиных и маман с папа комнат голыми ногами вытаптывала надписи на снегу. была ли я в своем рассудке тогда? папа всегда делал ледяные горки и расчищал каток, если приезжал вовремя из москвы. а еще я рано утром зарывалась в кровать к родителям и мы вместе рассматривали потолок, гадая, каких животных напоминает на нем солнечный свет

еще до сих пор помню запах опилок ранней весной - это, наверное, самый абстрагированный предмет моих детских грез. 

сегодня, сразу же после отъезда маман, сходила на выставку художников паржской школы из беларуси. конечно же, кроме пары картин генина, из-за которых, собственно, наталья яковлевна и настояла, чтобы я сходила туда, ничего такого, чтобы предвосхитило мой дух, не было. я жутко жалела, что не взяла бумажника, чтобы попутно записать впечатления и информацию о картинах. на каждой работе проявлялся свой стиль и отпечаток мимолётного мгновения его создания. довольно заигрывающие "точечки" (из-за которых я при людно улыбалась) отдельных деталей на картинах любича, сплетенных с до того приятными тонами, что создавали трогательную уютную атмосферу. почти такой же восторг у меня вызвали фотоснимки из жизни данных художников. а ещё на портрете у марка шагала были такие душе трепещущие глаза, что я чуть было не расплакалась. наверное, все оттого, что место, где я родилась было просто пропитано его славой. мне с детства казалось, что область бешенковичи-витебск - это какая-то сказка по мотивам его работ, идущих рука об руку с музыкой выдающихся композиторов. оттого мне показалось, что я снова попала в тот мир, когда я спала под большим зелёным балдахином, а по выходным ездила на музыкальные вечера в витебск, либо же они могли устраиваться и у нас. три месяца, что я не была дома все-таки дают о себе знать. мысль о том, что через месяц наконец-таки увижу свою родину кажется мне уж совсем недосягаемой

завтра иду в гости на новоселье. маман оставила коробку бельгийского печенья и, наверное, его стоит подарить им, т.к. я не могу порадоваться этому настолько, насколько могут испытать удовольствие другие

один человек научил меня всегда довольствоваться малым

21 ноября я сняла кольцо

я чувствую, что когда-нибудь все равно приду к тебе, несмотря на всю ту прошлогоднюю ненависть и стыд

коротко о моем состоянии в течение всей недели или почему я не могла написать новый пост

The Crimson Petal and the White / 2011

Приеду в конце декабря домой - буду смотреть советские мультфильмы по мотивам русских сказок на видеокассетах

 Viskningar och rop, 1972

27/02/2011

12/11/2012

"болезненно легкая, жутковато гениальная манера, которая всегда напоминает безумную болтовню совершенно определенных религиозных персонажей" - томас манн о достоевском в "рассуждениях аполитичного"

целый день не могла понять почему не могу заткнуть рот и делаю жуткие вещи. только когда пришла домой до меня дошло, что во всем виновен новый немецкий кофе, который оказался весьма крепким

я ничего сейчас не хочу, кроме как видеть тебя так явно как не видела ранее. твоя внешность единственная, которая заставляет меня рыдать до потери пульса. почему теперь ты стал так реален? даже слипшиеся темные волосы и приоткрытый рот. я не могу смотреть на все это без доли помешательства

помню, как одной прекрасной ночью меня посетила (на тот момент, думала, что недосягаемая) мысль об изучении веймарской республики. мне казалось, что я буду заниматься культурой тотально гомосексуального, погрязшего в наркотиках, алкоголе и зрелищности обществе. тогда мне хотелось именно этого. теперь же я понимаю, что придется по жизни идти с интересом к упадку, массовому психозу, нищете и предсмертной агонии экспрессии. странно то, что столь разительная деформация этих противоположно идущих точек зрения никак не повлияли на мою благосклонность к первоначальной мысли 

снова начинаю вспоминать слова. это как полет

23:09 - немного лучше, то ли от книги John A. Williams Weimar Culture Revisited, то ли от  того, что срыв уже прошел. оттепель. мне стала противна книга по западноевропейской поэзии 20-го века. о, как она удручает меня

когда ты не можешь сосредоточиться даже на сон, тебя вот уже второй год не покидает твой воображаемый друг, который забрал у тебя все хорошие качества и ты теперь его не достойна, когда ты испытываешь сомнения в обычном действии твоих частей тела или просто не можешь найти ничего лучше, чем смотреть часами в одну точку... я на грани. самое ничтожное существо на планете - это сошедшее с ума\\\ все раздражает\\отрывками помню тебя даже в таком состоянии. яблоки так ужасны. никогда не ешьте яблоки. почему не могу ощутить вкуса даже еды? все настолько относительно. хочу жить, но осознание, что это никогда теперь не прекратится больше не покидает меня

почему-то сегодня я более, чем когда-либо уверена, что ты это прочтешь. я тебя люблю и ничто не будет иначе. так уж вышло, что лучше тебя нет ничего. мне горько от того, что ты так не считаешь и продолжаешь самоуничтожать себя, а я иду безоговорочно по тому же пути, ещё до того, как ты нашел меня среди миллионов других. захотел бы ты любить меня, если бы я не сделала все возможное для этого? ты ничего не знаешь.

///хотели бы вы дружить со мной?// да, конечно.

///хотели бы вы любить меня?// да, конечно.

мне до сих пор не верится

и я спрашиваю себя, где ты была, когда я молила о помощи и писала, что только в тебе я вижу спасение? теперь слишком поздно. у меня не хватает смелости и мотива для слова "прости"

...и класс по рисованию в девять вечера, приглушенный свет, схожий со скучающим закатом солнца. внимание изредка привлекает произнесенные в мой адрес, всегда начинающиеся со слов "Мадам!". иван иванович всегда смаковал первую букву, заключая в ней свой звучный драматический баритон. 

спорить о географии россии и слушать вечные повествования о петербурге и здешних художниках. думаю, что эти разговоры были самыми легкими, которые я проводила когда-либо

как только заслышу звуки вертинского, то сразу воображаю себя снова сбежавшей из дома и сидящей на камнях, которые остались от фундамента хуторского дома. а ещё тот дом на окраине какой-то деревушки с облезшей голубой краской. поклялась, что куплю его... тогда все было так просто и еще могла утешить мысль, что можно купить все, что угодно. теперь же ничего не осталось, разрушилось, да ещё к тому же превратилось мгновенно в прах

снятие скальпа с моего новоиспеченного, но самобытного кельта, коего назвали АДНА\!\ (произносить с экспрессией в голосе и других органах вашего бренного тела)